Ленинградским героям легче умереть в США, чем жить в Эстонии
Блокадники со всей России, из стран СНГ и даже из дальнего зарубежья собрались на прошлой неделе в Петербурге. 27 января они вместе отметили 69-ю годовщину полного снятия блокады. «МК» в Питере» расспросил блокадников-«иностранцев», помнят ли о ленинградской трагедии за рубежом.
источник
Ужас первых этажей
Галина Алексеевна Волкова прилетела в Петербург из Чикаго. В годы войны она прожила в Ленинграде все 900 дней блокады.
— Мы с мамой жили на Петроградской стороне, на Малой Посадской улице, — рассказывает пенсионерка. — В 1941-м мне исполнилось 13 лет. Мою школу закрыли, там разместился эвакогоспиталь. Я не училась, тушила зажигалки на крышах, потом помогала раненым. То, что мы с мамой выжили, — настоящее чудо. Я до этого не верила в чудеса, а в 1941-м пришлось поверить.
Галю спас ее дядя — мамин брат. Он жил в Бологом, работал там на складе. Оттуда в осажденный город отправлялась машина. Дядя собрал посылку и передал с водителем. Он сказал ему: «У меня в Ленинграде две сестры умирают. Если прорвешься к ним — спасешь их жизнь». Невероятным образом машине удалось проехать в город, со всех сторон окруженный врагами. Это был свой маленький прорыв блокады.
— В посылке были крупа, вяленая рыба, еще какие-то продукты. Из крупы мама варила жиденькую кашку, и мы ее ели по чуть-чуть, растянули на несколько месяцев. Благодаря этому и выжили, — уверена Галина Алексеевна. — Трудно поверить в то, что мы испытали. Я до пенсии работала преподавателем английского языка в петербургском колледже. Когда рассказывала своим ученикам о блокаде, они переспрашивали: «Неужели правда?» Вот, например, канализация. Она довольно быстро вышла из строя. Туалеты заколачивали досками, чтобы люди ими не пользовались, а выносили все во двор, в ямы. Но выносить не было сил. И многие отрывали доски и сливали все в унитаз. А мы с мамой жили на первом этаже. Нам приходилось все это разгребать, вычищать. Это был ужас. Мама ходила по лестнице, плакала, просила соседей не делать так больше.
Несколько лет назад дети и внуки Галины Алексеевны переехали в Америку. Блокадница теперь живет на два города — Чикаго и Петербург. Насовсем уехать в США пенсионерка не может. Ей там скучно и неуютно.
— Я хоть и учитель английского, но американцев не понимаю. У них ужасный английский, так как там много приезжих, они нещадно сокращают слова. Я даже своего младшего внука с трудом понимаю, а по-русски он не говорит, — отметила блокадница.
Место на американском кладбище гарантировано
В Чикаго Галина Волкова стала заместителем председателя блокадного общества. Оно создано при местном союзе ветеранов Второй мировой войны. По удостоверению этого союза в некоторых магазинах можно получить мизерную скидку на продукты, всего несколько центов. От союза блокадникам перепадает спонсорская помощь. Участники и сами платят взносы — по два доллара в месяц. Деньги нужны на организацию праздников, встреч. Хотя собрать чикагских блокадников вместе очень сложно. Они разобщены, живут в разных концах города и маленьких пригородах.
— А местные вообще о нашей блокаде ничего не знают. Мне кажется, они даже с трудом представляют, где вообще находится Россия, — возмущена ленинградка.
Хорошо хоть, о блокадниках не забывает власть нашего бывшего союзника по войне с фашизмом. Те ленинградцы-петербуржцы, кто получил американское гражданство, имеют неплохое пособие и могут на него спокойно жить.
— У меня только «зеленая карта», разрешение на проживание. Когда я спросила, могу ли рассчитывать на какие-то льготы, мне сказали, что если я умру, то мне без всяких хлопот быстро предоставят место на кладбище. Это так трогательно, — смеется блокадница. — Осталось только помереть, чтобы воспользоваться вашей единственной льготой. А даже на бесплатное медицинское обслуживание я рассчитывать там не могу.
Спасибо России за 500 рублей
Рудольф Альфредович Рот из Эстонии возглавляет Нарвское отделение общества жителей блокадного Ленинграда. Для него 27 января не только день полного снятия блокады.
— В этом году исполняется 71 год, как 27-го января в Ленинграде умерла от голода моя бабушка, а 29-го умерла мама и 31-го отец. Мне было четыре года, — говорит блокадник. — Я не помню, как меня нашли в квартире, как забрали в детский дом и потом увезли в Армению. Старшие сестры разыскали меня уже после 45-го. В войну они работали в санчасти, уходили на фронт. Они рассказали мне, что родители в блокаду продали все наше имущество. Последнее отдали управдому, он обещал достать продукты, но сбежал.
Рудольф Альфредович жил на Детской улице Васильевского острова. Приезжая в Петербург, он иногда заходит посмотреть на свой бывший дом. Сейчас там общежитие академии тыла и транспорта.
— Деньги на билет до Петербурга и вообще на поездку в этом году мне помогли собрать городские власти Нарвы. С ними у меня контакт налажен. А с властями Эстонии я не общаюсь. Наша Нарва хоть на 99 процентов и русский город, но законы и порядки там эстонские, — объясняет Рудольф Альфредович.
А по эстонским порядкам блокадники, как, впрочем, и все остальные, кто был на стороне советских войск в годы Второй мировой, — не в чести.
— Эстонцы, которые участвовали в так называемой добровольческой армии, в фашистских дивизиях сейчас получают льготы, пособия. А наши ветераны и приравненные к ним ничего не имеют, — сообщил Рудольф Рот. — Точнее так — неграждане получают ДЕМО — дополнительное ежемесячное материальное обеспечение — по пятьсот рублей. Их Россия присылает. ДЕМО ввели лет пять назад. В нашем Нарвском обществе сейчас состоит 142 человека (десять лет назад было больше четырехсот). Из них процентов 55 — неграждане Эстонии, остальные, вроде меня, кто получил эстонское гражданство, вообще никаких льгот и доплат не имеют — ни от Эстонии, ни от России. Мы получаем лишь трудовую пенсию.
К 70-й годовщине прорыва блокады в Нарвском обществе хотели устроить встречи с местными школьниками.
— Директора школ нам не разрешили, — сетует Рот. — Они боятся санкций со стороны властей. А дети уже забывают о блокаде. Они, конечно, слышали, что было такое, но многие не представляют, что именно, как мы выжили.
Живые заложники
— У нас в Киеве блокадников уважают, да и вообще всех ленинградцев — считают их воспитанными, образованными, — говорит Эдуард Николаевич Павлов, председатель Киевского блокадного общества. — А я в этот раз не хотел ехать в Петербург. Теперь тут не знаешь, как тебя кондуктор из автобуса выкинет — как щенка или как котенка, когда ты заикнешься ей про блокадное удостоверение. У вас ведь в городе все льготы монетизировали, на проезд карточки выдали. А у меня нет карточки, только удостоверение, кто ж меня бесплатно повезет?!
Эдуарду Николаевичу исполнилось семь лет, когда началась война. У него был шанс уехать из Ленинграда на одном из последних поездов. Через центр города он с мамой бежал на Московский вокзал. Но началась бомбежка, и они опоздали к отправлению состава.
— Это было 8 сентября. В тот день загорелись Бадаевские склады. Мы еще не знали, что город окружен. А мама решила, что раз не удалось уехать, то значит и не надо. Мы вернулись домой на улицу Карташихина, — вспоминает киевлянин.
Во время бомбежек Павловы прятались между входных дверей, в убежище не спускались. Однажды бомба разорвалась прямо во дворе их дома. Весной 1942-го Эдик с мамой перебрались к родственникам в Токсово. Там была растительность — травы, грибы, ягоды, которые можно было собирать и есть.
— Однажды мы с мамой возвращались из Токсово домой в Ленинград, но она забыла какие-то документы, и военный с КПП грозился ее арестовать. И вдруг она сказала, что дома у нее остались двое маленьких детей. «Так вот же твой ребенок», — заявил офицер, глянув на меня. А мать ответила, что я не ее сын, — рассказывает Эдуард Николаевич. — Мои бы дети в восемь лет расплакались и стали бы доказывать, что они мои. А я понял, что это такая уловка мамы, чтобы ее не задержали. Блокадные дети очень быстро взрослели и умнели.
После войны Эдуард Николаевич закончил оптико-механический техникум и уехал на Украину, настраивать пограничникам новые приборы. Сейчас по украинскому закону блокадники по сути приравнены к ветеранам войны. Они имеют право на существенные льготы при оплате коммунальных услуг, получении лекарств. Им гарантирован бесплатный проезд почти на всех видах транспорта внутри страны. Государство выделяет средства на дополнительные выплаты к пенсиям.
— Еще лет десять назад можно было слышать разговоры — мол, кто мы такие, мы же не воевали, город не защищали, а многие из доживших до наших дней и вовсе во время войны были детьми. А я считаю, что мы были живыми заложниками, — говорит Эдуард Николаевич Павлов. — Если бы сдались, то немцы смогли бы перебросить свои силы от Ленинграда к Москве, и тогда неизвестно, чем бы еще дело кончилось.
Блокадники со всей России, из стран СНГ и даже из дальнего зарубежья собрались на прошлой неделе в Петербурге. 27 января они вместе отметили 69-ю годовщину полного снятия блокады. «МК» в Питере» расспросил блокадников-«иностранцев», помнят ли о ленинградской трагедии за рубежом.
источник
Ужас первых этажей
Галина Алексеевна Волкова прилетела в Петербург из Чикаго. В годы войны она прожила в Ленинграде все 900 дней блокады.
— Мы с мамой жили на Петроградской стороне, на Малой Посадской улице, — рассказывает пенсионерка. — В 1941-м мне исполнилось 13 лет. Мою школу закрыли, там разместился эвакогоспиталь. Я не училась, тушила зажигалки на крышах, потом помогала раненым. То, что мы с мамой выжили, — настоящее чудо. Я до этого не верила в чудеса, а в 1941-м пришлось поверить.
Галю спас ее дядя — мамин брат. Он жил в Бологом, работал там на складе. Оттуда в осажденный город отправлялась машина. Дядя собрал посылку и передал с водителем. Он сказал ему: «У меня в Ленинграде две сестры умирают. Если прорвешься к ним — спасешь их жизнь». Невероятным образом машине удалось проехать в город, со всех сторон окруженный врагами. Это был свой маленький прорыв блокады.
— В посылке были крупа, вяленая рыба, еще какие-то продукты. Из крупы мама варила жиденькую кашку, и мы ее ели по чуть-чуть, растянули на несколько месяцев. Благодаря этому и выжили, — уверена Галина Алексеевна. — Трудно поверить в то, что мы испытали. Я до пенсии работала преподавателем английского языка в петербургском колледже. Когда рассказывала своим ученикам о блокаде, они переспрашивали: «Неужели правда?» Вот, например, канализация. Она довольно быстро вышла из строя. Туалеты заколачивали досками, чтобы люди ими не пользовались, а выносили все во двор, в ямы. Но выносить не было сил. И многие отрывали доски и сливали все в унитаз. А мы с мамой жили на первом этаже. Нам приходилось все это разгребать, вычищать. Это был ужас. Мама ходила по лестнице, плакала, просила соседей не делать так больше.
Несколько лет назад дети и внуки Галины Алексеевны переехали в Америку. Блокадница теперь живет на два города — Чикаго и Петербург. Насовсем уехать в США пенсионерка не может. Ей там скучно и неуютно.
— Я хоть и учитель английского, но американцев не понимаю. У них ужасный английский, так как там много приезжих, они нещадно сокращают слова. Я даже своего младшего внука с трудом понимаю, а по-русски он не говорит, — отметила блокадница.
Место на американском кладбище гарантировано
В Чикаго Галина Волкова стала заместителем председателя блокадного общества. Оно создано при местном союзе ветеранов Второй мировой войны. По удостоверению этого союза в некоторых магазинах можно получить мизерную скидку на продукты, всего несколько центов. От союза блокадникам перепадает спонсорская помощь. Участники и сами платят взносы — по два доллара в месяц. Деньги нужны на организацию праздников, встреч. Хотя собрать чикагских блокадников вместе очень сложно. Они разобщены, живут в разных концах города и маленьких пригородах.
— А местные вообще о нашей блокаде ничего не знают. Мне кажется, они даже с трудом представляют, где вообще находится Россия, — возмущена ленинградка.
Хорошо хоть, о блокадниках не забывает власть нашего бывшего союзника по войне с фашизмом. Те ленинградцы-петербуржцы, кто получил американское гражданство, имеют неплохое пособие и могут на него спокойно жить.
— У меня только «зеленая карта», разрешение на проживание. Когда я спросила, могу ли рассчитывать на какие-то льготы, мне сказали, что если я умру, то мне без всяких хлопот быстро предоставят место на кладбище. Это так трогательно, — смеется блокадница. — Осталось только помереть, чтобы воспользоваться вашей единственной льготой. А даже на бесплатное медицинское обслуживание я рассчитывать там не могу.
Спасибо России за 500 рублей
Рудольф Альфредович Рот из Эстонии возглавляет Нарвское отделение общества жителей блокадного Ленинграда. Для него 27 января не только день полного снятия блокады.
— В этом году исполняется 71 год, как 27-го января в Ленинграде умерла от голода моя бабушка, а 29-го умерла мама и 31-го отец. Мне было четыре года, — говорит блокадник. — Я не помню, как меня нашли в квартире, как забрали в детский дом и потом увезли в Армению. Старшие сестры разыскали меня уже после 45-го. В войну они работали в санчасти, уходили на фронт. Они рассказали мне, что родители в блокаду продали все наше имущество. Последнее отдали управдому, он обещал достать продукты, но сбежал.
Рудольф Альфредович жил на Детской улице Васильевского острова. Приезжая в Петербург, он иногда заходит посмотреть на свой бывший дом. Сейчас там общежитие академии тыла и транспорта.
— Деньги на билет до Петербурга и вообще на поездку в этом году мне помогли собрать городские власти Нарвы. С ними у меня контакт налажен. А с властями Эстонии я не общаюсь. Наша Нарва хоть на 99 процентов и русский город, но законы и порядки там эстонские, — объясняет Рудольф Альфредович.
А по эстонским порядкам блокадники, как, впрочем, и все остальные, кто был на стороне советских войск в годы Второй мировой, — не в чести.
— Эстонцы, которые участвовали в так называемой добровольческой армии, в фашистских дивизиях сейчас получают льготы, пособия. А наши ветераны и приравненные к ним ничего не имеют, — сообщил Рудольф Рот. — Точнее так — неграждане получают ДЕМО — дополнительное ежемесячное материальное обеспечение — по пятьсот рублей. Их Россия присылает. ДЕМО ввели лет пять назад. В нашем Нарвском обществе сейчас состоит 142 человека (десять лет назад было больше четырехсот). Из них процентов 55 — неграждане Эстонии, остальные, вроде меня, кто получил эстонское гражданство, вообще никаких льгот и доплат не имеют — ни от Эстонии, ни от России. Мы получаем лишь трудовую пенсию.
К 70-й годовщине прорыва блокады в Нарвском обществе хотели устроить встречи с местными школьниками.
— Директора школ нам не разрешили, — сетует Рот. — Они боятся санкций со стороны властей. А дети уже забывают о блокаде. Они, конечно, слышали, что было такое, но многие не представляют, что именно, как мы выжили.
Живые заложники
— У нас в Киеве блокадников уважают, да и вообще всех ленинградцев — считают их воспитанными, образованными, — говорит Эдуард Николаевич Павлов, председатель Киевского блокадного общества. — А я в этот раз не хотел ехать в Петербург. Теперь тут не знаешь, как тебя кондуктор из автобуса выкинет — как щенка или как котенка, когда ты заикнешься ей про блокадное удостоверение. У вас ведь в городе все льготы монетизировали, на проезд карточки выдали. А у меня нет карточки, только удостоверение, кто ж меня бесплатно повезет?!
Эдуарду Николаевичу исполнилось семь лет, когда началась война. У него был шанс уехать из Ленинграда на одном из последних поездов. Через центр города он с мамой бежал на Московский вокзал. Но началась бомбежка, и они опоздали к отправлению состава.
— Это было 8 сентября. В тот день загорелись Бадаевские склады. Мы еще не знали, что город окружен. А мама решила, что раз не удалось уехать, то значит и не надо. Мы вернулись домой на улицу Карташихина, — вспоминает киевлянин.
Во время бомбежек Павловы прятались между входных дверей, в убежище не спускались. Однажды бомба разорвалась прямо во дворе их дома. Весной 1942-го Эдик с мамой перебрались к родственникам в Токсово. Там была растительность — травы, грибы, ягоды, которые можно было собирать и есть.
— Однажды мы с мамой возвращались из Токсово домой в Ленинград, но она забыла какие-то документы, и военный с КПП грозился ее арестовать. И вдруг она сказала, что дома у нее остались двое маленьких детей. «Так вот же твой ребенок», — заявил офицер, глянув на меня. А мать ответила, что я не ее сын, — рассказывает Эдуард Николаевич. — Мои бы дети в восемь лет расплакались и стали бы доказывать, что они мои. А я понял, что это такая уловка мамы, чтобы ее не задержали. Блокадные дети очень быстро взрослели и умнели.
После войны Эдуард Николаевич закончил оптико-механический техникум и уехал на Украину, настраивать пограничникам новые приборы. Сейчас по украинскому закону блокадники по сути приравнены к ветеранам войны. Они имеют право на существенные льготы при оплате коммунальных услуг, получении лекарств. Им гарантирован бесплатный проезд почти на всех видах транспорта внутри страны. Государство выделяет средства на дополнительные выплаты к пенсиям.
— Еще лет десять назад можно было слышать разговоры — мол, кто мы такие, мы же не воевали, город не защищали, а многие из доживших до наших дней и вовсе во время войны были детьми. А я считаю, что мы были живыми заложниками, — говорит Эдуард Николаевич Павлов. — Если бы сдались, то немцы смогли бы перебросить свои силы от Ленинграда к Москве, и тогда неизвестно, чем бы еще дело кончилось.
Комментариев нет:
Отправить комментарий