Еду в Сирию - на джихад

Наша страна превратилась в поставщика боевиков на Ближний Восток

Исламские радикалы из России уже достаточно давно воюют в Сирии на стороне мятежников. Основной поток идет из регионов Северного Кавказа и Татарстана. Международные террористические сети активно вербуют молодых людей через социальные сети в интернете. 

источник

Причем, как говорят специалисты, костяк добровольцев составляют небедные люди, имеющие хорошую идеологическую мотивацию.

По словам директора ФСБ Александра Бортникова, в боях против Асада принимают участие порядка 200 россиян. «Эта проблема вызывает беспокойство не только у нас, но и у наших партнеров из стран Европы, поскольку в конечном итоге после завершения активной фазы боевых действий участники бандформирований будут представлять повышенную опасность для стран исхода», – заявил Бортников 15 мая на заседании Совета глав органов безопасности государств СНГ в Бишкеке.

Проблема ваххабизма и прочих радикальных течений исламистского толка существует в нашей стране уже больше двух десятилетий. Но если раньше территория России была плацдармом для радикалов со всего мира, то сегодня уже наша страна превратилась в поставщика боевиков в горячие точки мира.

Самый большой спрос на них сейчас в Сирии, где два года идет гражданская война. В начале конфликта костяк мятежников составляли сирийцы, недовольные политическим устройством и выступающие под лозунгами демократических преобразований. Сегодня воюют в основном наемники, которым до демократических преобразований дела нет. Их цель - построение исламского государства на основе шариата. Войска Асада уже брали в плен боевиков из стран СНГ, Ближнего Востока, из Афганистана, Ливии, Турции.

Что такое радикальный ислам, в нашей стране знают не понаслышке. С 1996 по 1999 годы власть в Чечне была отдана бандитам. За три года люди успели увидеть казни на площадях, массовые похищения людей, полный развал экономики. Возрождение началось после военной операции. Сегодня любые проповеди радикалов в республике пресекаются на корню. Порой очень жесткими методами.

Но ваххабиты развернулись в соседних Ингушетии и Дагестане. Совсем недавно они стали поднимать голову в Башкирии и Татарии. Сегодня уже никого не удивишь, когда в Казани публично звучат призывы отмечать дни сожжения русских городов монголами или внедрения норм шариата. В июле 2012 года в столице Татарстана прогремел взрыв. Чудом остался жив муфтий республики Ильдус хазрат Фаизов. В тот же день был застрелен религиозный деятель Валиулла хазрат Якупов. Через три недели республиканское МВД насчитало на территории Татарии аж 103 членов международных террористических организаций «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» и «Таблиги Джамаат». 15 мая 2013 года Верховный суд республики закрыл мечеть «Аль-Ильхас» в Казани. Там была найдена экстремистская литература.

Вполне возможно, что некоторые из прихожан этой мечети сегодня воюют в Сирии. Чтобы потом вернуться. Об этом говорит руководитель Поволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ Раис Сулейманов:

– Сегодня можем говорить о том, что в Сирии есть боевики из Поволжья, в том числе из Татарстана. Есть и с Северного Кавказа. Вербовщик – бывший имам мечети Набережных Челнов «Тауба». Его настоящее имя Айрат Вахитов, а в интернете его можно найти под псевдонимом Салмана Булгарского. Сейчас он воюет в Сирии. В сети он оперативно выкладывает новости, ведет свою пропаганду, создает себе ореол воина с кяфирами.

Механизм вербовки людей достаточно прост. В Интернете люди оставляют контакты, потом с ними связываются через личную почту или скайп. Дают координаты встречающего в Турции, куда попасть сегодня легко, а граница у этой страны с Сирией прозрачная. Турки не возражают, чтобы боевики отправлялись туда для борьбы с Асадом.

В сентябре 2012 года начальник управления ФСБ в Набережных Челнах признал проблему публично. Он сказал, что часть боевиков, воевавших в Сирии, уже начали возвращаться в Россию. Либо для лечения ран, либо для поиска денег на джихад, либо для вербовки новых бойцов. Сегодня вербовочный потенциал из России постоянно нарастает. Несмотря даже на то, что ваххабиты в Сирии несут большие потери.

«СП»: – Неужели спецслужбы и правоохранительные органы допускают подобные вещи?

– Выявить вербовочные сети несложно. Кто-нибудь из сотрудников спецслужб может записать себя под видом добровольца, потом встретиться с представителями этой сети.

Но в российском законодательстве есть пробел. Участие в боевых действиях, не связанных с противостоянием с российскими войсками, никак не карается. В этом плане очень интересна судьба Айрата Вахитова. В 1999 году он из Татарстана добровольно едет в Афганистан, там вливается в ряды талибов. В 2001 году в страну входят войска США. Вахитова ловят и отправляют в Гуантанамо. Он был одним из шести россиян, содержащихся в этой тюрьме. В 2004 году его отпускают, и он спокойно возвращается в Татарстан. У него был боевой опыт, но он не воевал с российскими войсками, и его не тронули. Это было после вторжения США в Ирак, в обществе были сильны антиамериканские настроения, и Вахитов возвращался чуть ли не как герой.

Но вскоре он начал свою деятельность и здесь. Стал выкладывать в Интернете видео-проповеди с призывом к построению халифата. Прокуратура ему сделала предупреждения. В ответ Вахитов подорвал газопровод в городе Бугульма на юго-востоке Татарстана. После этого бросился в бега, поймать его не смогли. Сейчас выяснилось, что с 2011 года он воюет в Сирии.

«СП»: – Подобные люди должны быть под пристальным вниманием спецслужб.

– Я думаю, что спецслужбы работают. Никто не хочет, чтобы люди с боевым опытом потом вернулись в Россию и устраивали теракты. Тем более, что сами ваххабиты не скрывают подобных намерений. Но в последнее время Татарстану стали уделять меньше внимания. Это связано с тем, что основной поток завербованных идет с Северного Кавказа. То, что Татарстан стал зоной террористической опасности, осознали только к 2012 году, когда случились теракты. Но сейчас внимание снова падает.

«СП»: – Что заставляет людей ехать на другой конец света, брать в руки оружие, воевать?

– Ими движет идеология. Заметьте, в Сирию едут за свой счет, никто им проезд не оплачивает. Нельзя сказать, что так поступают только социопаты. Людей толкают именно убеждения. Наши ваххабиты думают, что в России в случае начала джихада государство всех задавит, но можно себя проявить в Сирии, где уже идет война.

То есть, это идеологически мотивированные люди. Они готовы убивать. Они верят в джихад. И это не бомжи, не нищие, не наемники. Здесь часто работает механизм самопожертвования. Сирию воспринимают как «дар аль-харб», территорию войны. Если вы посмотрите на знамена, которые вывешивают сирийские боевики, то они черного цвета. Если знамена белые, то территория воспринимается как «дар аль-ислам», территория ислама. Черные знамена – это территория войны.

В Татарстане исламисты выходят с двойными флагами. В прошлом году были теракты, и были особенно заметные черные флаги. Сейчас терактов нет. Видимо, все силы решили бросить против Асада.

«СП»: – В Татарстане много ученых теологов, которые проповедуют ислам, как религию мира. Откуда берутся радикалы?

– Легче всего это было бы объяснить экономическими проблемами. Но в Татарстане это не работает. Я могу сказать, что все ваххабиты в республике - это выходцы из состоятельных семей. У нас нет и проблем с безработицей. Люди сами подошли к осознанию, что надо приносить себя в жертву. Через видео-лекции, разговоры на квартирах. Современные средства связи позволяют быстро доносить до людей материалы пропаганды.

Здесь работает именно процесс осознания необходимости построить идеальное справедливое общество. Это ни в коей мере не девиантное поведение. Люди мечтают о халифате.

В России есть проблемы с государственным устройством. В обществе сложилось ощущение упадка, несовершенства политического строя. Исламисты находят свой вариант, который кажется привлекательным для определенной части мусульманской молодежи.

Профессор Чеченского государственного университета, эксперт по новейшей истории российского ваххабизма Вахид Акаев тоже обращает внимание на несовершенство государственной политики:

– В Татарстане и на Северном Кавказе наметилась тенденция вербовки боевиков. Это делают пропагандистские центры. Это чистой воды политика, не имеющая ничего общего с исламом. Эта политика носит антироссийский характер. Я не могу сказать, что вербовка носит массовый характер. Но некоторых молодых людей удается завлечь.

И власть, и духовенство недоработали. Они допустили, что появились силы, говорящие о халифате. Если грамотно работать с молодежью, то это явление можно минимизировать. Чем занимаются наши политики, представители духовенства? Может, у них другие интересы. А молодые люди попадаются в террористические сети. У меня много вопросов к тем, кто должен отвечать за внутреннюю политику в государстве.

«СП»: – Вы хорошо знаете историю зарождения ваххабизма в нашей стране еще в 1980-е годы в Дагестане. Какие факторы тогда позволили развиться этому движению?

– Да, я хорошо знаю ситуацию. Власть тогда была коррумпированной от начала до конца, вела себя несправедливо по отношению к простым людям. Граждане не могли выразить свои интересы. К запросам молодежи относились наплевательски. Вот тогда и появились силы, которые стали говорить: «Посмотрите, кругом жулики, у них богатство, они грабят народ, а мы принесем вам справедливость». Мы эту «справедливость» ваххабитов уже видели. Но власть с тех пор не меняется. Дайте людям возможность работать, учиться, прекратите коррупцию. Сейчас всю страну окольцевали взяточничеством. Об этом люди не могут не задумываться. И болевые точки умело используют те, кто из-за границы работает против государства.

Сегодня надо мобилизовывать общество на созидательные вещи. Иначе будет радикализм. В том же Дагестане всё поделено между кланами, которые имеют религиозную окраску. Государство должно думать об этом. Но складывается ощущение, что у власти свои интересы. И если так будет продолжаться, то все негативные процессы будут только усугубляться, – подчеркивает Вахид Акаев.

– Нельзя сказать, что спецслужбы игнорируют опасность ваххабизма. Но проблема в том, что сейчас в один ряд поставили пеструю когорту инакомыслящих и террористические структуры. Ставить их на одну доску непродуктивно, – говорит президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов. – Спецслужбы должны сосредоточиться на сферах с максимальной угрозой. На мой взгляд, главные угрозы там, где сошлись три фактора.

Это радикальная идеология. Второй фактор – это связи с преступными группировками. Третий – доступ к инфраструктуре террора, связи с международными организациями. Сложение трех факторов мы видим только в случае с радикальным исламом. Спецслужбы поэтому не должны распыляться на ловлю политических оппозиционеров или просто городских сумасшедших. Хоть бы они и выступали против местной или федеральной власти.

«СП»: – Почему политическим активистам бывает сложно собрать небольшой митинг по актуальным социальным проблемам, но находятся десятки людей, готовых отправиться воевать за халифат? Неужели людей так впечатляет пропаганда радикалов?

– Сегодня это быстрорастущее движение. Мы это видим на примере Северной Африки. Мы наблюдаем экспансию политического ислама в разных формах, от крайних до умеренных. Есть потенциал у этой идеи и в нашей стране. Эффективно эксплуатируются недостатки государственного устройства. Говорят об упадническом состоянии общества, о его разложении, предлагают альтернативу.

Хотя если посмотреть на страны, где победил политический ислам, то там никакого подъема не увидим.

«СП»: – Уход в радикализм не есть ли показатель падения общего уровня здравомыслия?

– В любом обществе есть люди, склонные противопоставлять себя всем остальным, нуждающиеся в ощущении солидарности с какой-нибудь группой. Это они находят в исламистских сетях. Но массовость эти движения приобретают при определенной концентрации социально-экономических проблем и при большом числе молодых мужчин на территории. Мы это видим на примере Египта или Северного Кавказа. Третий фактор – это слабость официального государственного проекта. При Мубараке были большие успехи экономического роста, но его политический режим обветшал. Постсоветская Россия тоже пока не стала сильным политическим организмом. Отсюда и проблемы.