В Ярославской области произошел дикий случай гибели младенца. Светлана Цветкова, проживающая в Мышкинском районе, готовилась стать матерью. Беременность протекала нормально, для девочки, которая должна была вот-вот появиться на свет, уже были куплены коляска и игрушки.
источник
Кровотечение открылось внезапно. Муж Сергей вызвал «скорую», но через 40 минут супруги поняли, что не дождутся, а ждать дальше было нельзя, и на старенькой «буханке» отправились рожать в Угличскую больницу.
Картина маслом: бездорожье, машина, подпрыгивающая на каждой кочке, истекающая кровью роженица.
Свете становилось все хуже.
В Угличе ее не приняли.
Сказали, что нет свободных хирургов. И еще врач посетовала: в таком состоянии вообще нельзя транспортировать. Она сказала: «Езжайте в Рыбинск или Ярославль. У вас есть 2–3 часа».
Приехали в Рыбинск. Теперь речь шла уже о спасении жизни матери. Ребенок погиб.
Девочку похоронили. Игрушки и коляску осиротевшие родители отдали знакомым. А Света больше никогда не сможет иметь детей.
По факту смерти ребенка проводится расследование, и, возможно, мы узнаем, кто виноват. Но проклятое «если бы» не дает покоя.
Я знаю, что собой представляют сельские дороги. По ним нельзя возить женщин в родах. Это смертельный номер.
Двадцать лет назад мы купили дом в деревне в Ивановской области. Чистый воздух, грибы, ягоды, туманы, закаты — райское местечко. Для отдыха. Но жить там нельзя. Если ты, конечно, не Робинзон Крузо. Не дай бог что случится — «скорая» не поедет. Разве что за умершими.
Тогда в соседнем селе еще были почта, фельдшерский пункт, библиотека, школа, ферма. Сегодня ничего этого нет. Полная ликвидация.
До ближайшей больницы как было, так и есть 35 км по бездорожью. Помню, как сосед с приступом аппендицита трясся по колдобинам на мотоцикле. Еле-еле дотянул. Сейчас бы его вообще не приняли: больница дышит на ладан. Роддом вообще закрыли. И роженицам надо преодолеть десятки километров по чудовищной дороге до больницы, где их примут. Или не примут, как в Угличе.
Теперь представьте себе семью, которая живет в огромном доме. В парадных залах ежегодно все обновляется: красят, клеят, ремонтируют. Сдирают хорошие обои, срывают хорошие двери. И все выкидывают. Спросишь: зачем? В ответ хихикают, глаза отводят. А в подвале есть еще несколько комнат, куда можно спуститься по шаткой лестнице, на которую смотреть страшно: того и гляди подломится. И в них тоже живут люди, вроде такие же члены семьи.
В Москве второй год эпидемия благоустройства. Выкорчевывают вполне нормальные бордюры и ставят новые. Порой туда, где они вовсе не нужны. Бурят асфальт и укладывают плитку. Зачем? Впечатление такое, что деньги девать некуда. Похожая картина в других городах — то есть «парадных комнатах», где принимают иностранцев.
А в это время в каких-нибудь 200 километрах от столицы, в глубинке, не дороги, а буреломы. Они не по зубам авто представительского класса. Поэтому губернаторы делают вид, будто не знают, что творится в «подвалах» на вверенных им территориях.
Оставьте нам старые бордюры, они еще нас переживут. Отдайте туда, где вместо дорог одни направления.
Там тоже наши люди. А эти «дороги» ломают жизни.
источник
Кровотечение открылось внезапно. Муж Сергей вызвал «скорую», но через 40 минут супруги поняли, что не дождутся, а ждать дальше было нельзя, и на старенькой «буханке» отправились рожать в Угличскую больницу.
Картина маслом: бездорожье, машина, подпрыгивающая на каждой кочке, истекающая кровью роженица.
Свете становилось все хуже.
В Угличе ее не приняли.
Сказали, что нет свободных хирургов. И еще врач посетовала: в таком состоянии вообще нельзя транспортировать. Она сказала: «Езжайте в Рыбинск или Ярославль. У вас есть 2–3 часа».
Приехали в Рыбинск. Теперь речь шла уже о спасении жизни матери. Ребенок погиб.
Девочку похоронили. Игрушки и коляску осиротевшие родители отдали знакомым. А Света больше никогда не сможет иметь детей.
По факту смерти ребенка проводится расследование, и, возможно, мы узнаем, кто виноват. Но проклятое «если бы» не дает покоя.
Я знаю, что собой представляют сельские дороги. По ним нельзя возить женщин в родах. Это смертельный номер.
Двадцать лет назад мы купили дом в деревне в Ивановской области. Чистый воздух, грибы, ягоды, туманы, закаты — райское местечко. Для отдыха. Но жить там нельзя. Если ты, конечно, не Робинзон Крузо. Не дай бог что случится — «скорая» не поедет. Разве что за умершими.
Тогда в соседнем селе еще были почта, фельдшерский пункт, библиотека, школа, ферма. Сегодня ничего этого нет. Полная ликвидация.
До ближайшей больницы как было, так и есть 35 км по бездорожью. Помню, как сосед с приступом аппендицита трясся по колдобинам на мотоцикле. Еле-еле дотянул. Сейчас бы его вообще не приняли: больница дышит на ладан. Роддом вообще закрыли. И роженицам надо преодолеть десятки километров по чудовищной дороге до больницы, где их примут. Или не примут, как в Угличе.
Теперь представьте себе семью, которая живет в огромном доме. В парадных залах ежегодно все обновляется: красят, клеят, ремонтируют. Сдирают хорошие обои, срывают хорошие двери. И все выкидывают. Спросишь: зачем? В ответ хихикают, глаза отводят. А в подвале есть еще несколько комнат, куда можно спуститься по шаткой лестнице, на которую смотреть страшно: того и гляди подломится. И в них тоже живут люди, вроде такие же члены семьи.
В Москве второй год эпидемия благоустройства. Выкорчевывают вполне нормальные бордюры и ставят новые. Порой туда, где они вовсе не нужны. Бурят асфальт и укладывают плитку. Зачем? Впечатление такое, что деньги девать некуда. Похожая картина в других городах — то есть «парадных комнатах», где принимают иностранцев.
А в это время в каких-нибудь 200 километрах от столицы, в глубинке, не дороги, а буреломы. Они не по зубам авто представительского класса. Поэтому губернаторы делают вид, будто не знают, что творится в «подвалах» на вверенных им территориях.
Оставьте нам старые бордюры, они еще нас переживут. Отдайте туда, где вместо дорог одни направления.
Там тоже наши люди. А эти «дороги» ломают жизни.
Комментариев нет:
Отправить комментарий